Более ста лет тому назад, в апреле 1896 г., по шумным предпасхальным улицам Сиднея шла русская девушка с задумчивыми глазами и длинной светлой косой, София Витковская. С грустью она писала об этих днях: "Я стараюсь хорошенько оценить необычность того, что, вот, я буду жить в Австралии, в Сиднее, что я Бог знает где, что теперь дома начинается весна, а здесь осень, что дома страстная неделя и вдоль утихнувших улиц несется торжественно-печальный колокольный звон, а здесь... здесь шумно и весело пестрят театральные афиши, ничто не напоминает о Святых Днях, никто, кажется, и не готовится к ясному, торжественному весеннему празднику. Между тем, в нынешнем 1896 году, день Святой Пасхи совпадает в обоих календарях — 24 марта (5 апреля), что случается довольно редко...
Была Страстная Суббота, и живо представлялась нам торжественно тихая Святая Ночь на родине, а здесь, где не было ничего похожего на пост, не было ничего похожего и на праздник. Театры были открыты, и пестрые афиши приглашали в весело освещенные двери. Открыты были и некоторые магазины. На Джордж-стрите — обычное оживление, на других улицах — обычная пустота. Никакого религиозного чувства; над всем одно только тяготение к земному; и тяжело было у меня на душе, когда я в своей комнате вспоминала праздники дома, со всей их торжественно веселой обстановкой. Да, грустно быть в праздники на чужбине!".
Кем же была эта русская девушка? Как она попала в Австралию? София Витковская причисляла себя к плеяде туристов - путешественников новой волны, отправляющихся в путь, по ее словам, "исключительно ради собственного удовольствия, без определенной цели, без плана, без подготовки". Тем не менее, в отличие от множества подобных туристов, она сумела написать замечательную книгу о своем путешествии, пожелтевшие страницы которой и сегодня, сто лет спустя, читаются с огромным интересом.
Будущая путешественница родилась в 1871 г. в Петербурге в большой дружной семье военного инженера генерал-майора Василия Ивановича Витковского. Двое старших братьев Софии, Константин и Николай, пошли по стопам отца и стали военными, третий, Василий, стал известным ученым - геодезистом и астрономом, профессором, автором многочисленных книг, в том числе автобиографических записок "Пережитое". София, младшая в семье, была всеобщей любимицей. Их отец был широко образованным человеком, страстным любителем музыки и сам неплохо играл на скрипке. Когда старшие мальчики подросли, он осуществил свою давнюю мечту - создал семейный квартет, затем на фортепиано стали играть и дочери. По четвергам часто устраивались музыкальные вечера, на которых бывали известные музыканты и композиторы, в том числе Антон Рубинштейн и Генрик Венявский Кстати, Константин, совершивший путешествие вместе с Софией, несмотря на военную профессию, в зрелые годы стал незаурядным музыкантом.
София окончила с золотой медалью гимназию княгини Оболенской, одну из лучших в Петербурге, где она овладела несколькими иностранными языками, в особенности английским. Наряду с музыкой она увлекалась ваянием, живописью, театром. В ней рано выработалась способность иметь обо всем собственное мнение, в то же время в ее восприятии окружающего мира было много юношеской непосредственности и искренности. О ее образованности и уме можно судить хотя бы по тому факту, что она оказала существенную помощь своему брату Василию в обработке его книг "За океан" (о путешествии в Америку), "Практическая геодезия" и "Топография" Однако из скромности она отказалась, чтобы брат печатно высказал ей благодарность. Забегая вперед, скажем, что петербургские старожилы помнят еще дом-дачу в Лесном со странной надписью по фасаду "Геодезiя". Здесь в 1904 г. поселился В.В. Витковский, и это место стало центром притяжения для многих его коллег и учеников. Бывала здесь и его любимая помощница София. В 1960-х годах дом был разрушен, однако до сих пор шумит аллея высоких тополей, посаженных Витковскими строго по направлению Пулковского меридиана - одно из последних мест старого Петербурга, которое еще помнит Софию Витковскую.
В 1895 г. безмятежная жизнь Софии нарушилась - один за другим умерли ее родители. Потеряв интерес к прежним занятиям, она тяжело переживала эту утрату. В этот момент и возник план путешествия в Австралию. В Петербург приехал ее старший брат Константин, служивший на Дальнем Востоке военным юристом. Он был заядлым путешественником - "изъездил Россию, исколесил Запад, познакомился с Востоком. Австралия давно привлекала его помыслы", - писала София. На этот раз он решил вернуться к месту своей службы через Австралию и уговорил сестру быть его спутницей. Никаких сложных формальностей в то время такая поездка не требовала - были бы деньги и желание, и после некоторого колебания София согласилась. Конечно, отправиться в такое дальнее и необыкновенное путешествие, "сдвинуться с привычного места" было трудно, но настроение ее определили слова И.А. Гончарова: "Жизнь грозила пустотой, сумерками, вечными буднями".
Итак, в 1896 г София совершила кругосветное путешествие, проведя в Австралии около месяца, и посетив Аделаиду, Мельбурн, Сидней, Голубые горы, остров Терсди (Четверга) и Дарвин. На протяжении всего путешествия София регулярно посылала своему брату Василию подробные письма-отчеты обо всем увиденном и пережитом. После возвращения домой по совету брата она решила на их основе подготовить
книгу о своем путешествии. Однако неудачный брак, а затем трагическая смерть в 1906 г не дали ей возможности довести до конца свое намерение Лишь в 1914 г. В.В. Витковский, разбирая архив сестры, обнаружил черновую рукопись ее путевых заметок. Выполняя свой последний долг перед сестрой, он подготовил ее книгу к печати. В 1915 г., когда в Европе уже разгорелась мировая война, а Россия вплотную приблизилась к грядущим социальным потрясениям, на прилавки книжных магазинов легла книга С.В. Витковской "Кругом земли. Путевые воспоминания", в которой все дышало безмятежностью последних лет XIX века.
"Если что-нибудь может вознаградить недостаток обстоятельности и другие недочеты моих воспоминаний, -писала в предисловии сама путешественница, - то разве их искренность и правдивость: я описывала только то, и именно то, что видела собственными глазами" Действительно, повествование юной путешественницы магически переносит нас в прошлую эпоху, позволяет ощутить ее аромат, увидеть во всех подробностях, на которые другие часто просто не обращали внимания.
... "В морозный вечер 6-го января 1896 г. мы целой толпой вышли на подъезд и стали нанимать извозчиков. ... Большинство были провожающие, но двое, мой брат и я, ехали в Австралиию. Не в Москву, не в Крым, нет, даже не в Париж. В Австралию!" - так, полная грядущей встречи с Австралией, начинает София свое повествование. Однако первое знакомство, с австралийскими городами разочаровало Софию. "Вот мы и видели Аделаиду и имеем право сказать, что побывали в Австралии. Что же? Особенного ничего, город, как город и люди, как люди, только растительность отчасти нова". Реальность не совпала с тем образом экзотичного, который был у Софии, и она одной из первых русских засвидетельствовала, что к концу XIX века Австралия трафаретов из школьных учебников, Австралия кенгуру, диких лесов, аборигенов и каторжников навсегда ушла в прошлое.
Перед ней была страна развитой западной цивилизации, в чем-то уже перегнавшая даже ее родину. С интересом описывает она такие новинки технического прогресса, как циклорама и кинематограф Эдисона, отмечает такое новое явление как пароходные гонки через Порт Джексон, размышляет о разнообразной рекламе, начавшей в тот период победное шествие по Австралии. Упоминая остроумные находки, она описывает и образцы беззастенчивой рекламы, опошляющей, например, религиозные тему. Обнаруживает она и проникновение первых вестников западной массовой культуры в Австралию: "и остроумием-то ее снабжают европейские опекуны".
Отличительной чертой воспоминаний Софии Витковской является большое внимание, в отличие от других путешественников, к зарождающейся австралийской культуре После посещения мельбурнских музеев и картинной галереи у Витковской сложилось впечатление, "будто молодой город ... хотел сказать: «и у нас, мол, все как у людей»" Отдавая должное роскошному зданию, в котором помещался Мельбурнский национальный музей, Витковская дает совершенно убийственную характеристику его художественному отделу. "Скульптуре отведен изящный, круглый зал. Посреди него красуется статуя Принца Альберта. ... Лишь немногие из статуй и бюстов выходят за пределы посредственности; первые повторяют классические темы в лице неуклюжих Венер и Диан, а вторые представляют изваяния Высоких Особ; Королева Виктория в молодости и других возрастах играет здесь главную роль". Еще более удручающее мнение сложилось у Витковской о картинной галерее Однако Национальная галерея Нового Южного Уэльса заслужила более высокую оценку русской путешественницы, несмотря на то, что здание, в котором она тогда была расположена напоминало сарай Здесь Витковская обнаружила наконец-то произведения самих австралийских художников; она отмечает их большой патриотизм, так как в их творчестве преобладали почти исключительно местные виды: сиднейские бухты, сцены стрижки овец. Голубые горы. Она отмечает у них наклонность к импрессионизму и выделяет любимую технику - акварель. В целом же у нее сложилось мнение, что австралийское искусство делает только первые шаги, а в картинных галереях преобладают полотна иностранных художников, в том числе Витковская отмечает несколько русских имен
Тонкие ценители музыки, Витковские побывали и на нескольких концертах в Сиднее Они восхищались звучанием великолепного органа в Городской Думе, но, в то время как "хор дивных, нежных, ... по истине, небесных" голосов органа вызвал у Софии "трепет восторга и ... невольные слезы", публика выражала свое одобрение весьма своеобразно: "хлопали мало, больше стучали, и стучали с ожесточением палками и зонтиками" Второй концерт в Думе разочаровал Витковских: "Концертанты «всемирно-известные», судя по афише, которая была даже украшена их портретами и отпечатана на розовой бумаге, обладали небольшими голосами и пели только посредственно. Был еще виолончелист, судя по фамилии, немец, но о нем лучше не говорить вовсе. Брат только жалел, что у него нет с собою виолончели, иначе он бы тотчас дал концерт, чтобы показать здесь как надо играть".
Полным разочарованием кончилось и посещение Витковскими благотворительного концерта в методистской церкви. Прежде всего Софию поразила сама церковь, которая "внутри не имела ничего, возбуждающего благоговение; на голых стенах висели только оборванные [листы] с изречениями из Священного Писания, напечатанные вычурными цветными буквами". Витковские, ожидавшие услышать духовную музыку, были шокированы, обнаружив, что вместо этого публику развлекают духовой оркестр с турецким барабаном и певцы-любители, исполнявшие "концертно-салонные вещи с обычными их выкрутасами". Возмущенные "грубой развязностью такого отношения к храму" Витковские ушли, едва дождавшись конца первого отделения. "Передовые англичане еще много потеряли в моем представлении", - заключает София. В то же время строгое соблюдение австралийцами воскресенья вызвало у Витковской, как, впрочем, и у других русских, обвинения жителей Австралии в фарисействе и формализме. Ее негативизм объясняется обычным для чужестранцев стремлением мерить явления чужой жизни на свой аршин, ведь для русских храм это сакральное место, у протестантов же на первое место выдвигается его социальная функция.
Могла ли предвидеть София Витковская, что сто лет спустя тысячи русских, для которых Австралия станет их домом, принесут сюда с собой и свое самое сокровенное — духовность русской Пасхи. И в Пасхальную ночь десятки русских церквей затихнут в печали у Плащаницы, трепетные огоньки свечей загорятся под Южным крестом, и радостное, всепобеждающее "Христос воскресе!" вознесется к небесам над уснувшей Австралией.
Литература: С.В.Витковская, Кругом земли. Путевые воспоминания, СПб., 1915; В.В. Витковский, Пережитое, Вып. 1-3, Л., 1927-1930; В.М. Картушин, Василий Васильевич Витковский. Геодезист ученый педагог М, 1956.
Опубликовано в журнале "Австралиада", 1998, № 15, с. 1-3.