Начало истории русско-гавайских связей относится к| 1804 г., когда острова посетила первая русская кругосветная экспедиция под командованием И.Ф. Крузенштерна и Ю.Ф. Лисянского. Ее участники оставили ценные описания Гавайских островов. В дальнейшем здесь не раз останавливались русские корабли, а в середине XIX в. в Гонолулу было учреждено представительство Российско-Американской компании.
В 1892 г. с Гавайскими островами связал свою жизнь наш выдающийся соотечественник Н.К. Судзиловский-Руссель - врач, общественный деятель, ученый-энциклопедист. Ему же в 1900 г. суждено было стать президентом сената Гавайской республики.[*] Большое впечатление произвели на Русселя благодатная тропическая природа, обилие плодородных земель. Он старался привлечь русских переселенцев, задыхавшихся в царской России под гнетом нищеты и бесправия. С его помощью в районе Хило на о. Гавайи была создана русская колония из 60 семей. Однако просуществовала она недолго, не сумев приспособиться к незнакомым условиям ведения хозяйства, не выдержав конкурентной борьбы с американскими плантаторами. К началу XX в. на Гавайях осталось всего несколько русских переселенцев[1], вскоре острова покинул и доктор Руссель.
И все же попытки переселения русских на Гавайские острова на этом не прекратились. В 1909-1910 гг. произошло новое массовое переселение, имевшее трагические последствия. На эту тему имеется небольшое сообщение С.А. Уродкова, написанное на основе нескольких архивных документов Комитета по заселению Дальнего Востока[2]. Однако ценные материалы, которые удалось нам обнаружить в русской, и прежде всего в дальневосточной дореволюционной печати, позволяют взглянуть на эту проблему многоаспектно, в контексте всей российской социально-экономической и политической действительности. Эта печать не только представляет точки зрения различных слоев общества, но и позволяет услышать живые голоса свидетелей и участников событий.
В начале XX в. Гавайские острова представляли собой территорию США, основу экономики составляло выращивание сахарного тростника и других тропических культур, с широким привлечением наемных рабочих в основном из стран Азии. В 1909 г. находившийся на Гавайях А.В. Перельструз предложил использовать в качестве сельскохозяйственных рабочих русских переселенцев. Незадолго до этого во Владивостоке была опубликована его брошюра с красноречивым названием: "Гавайские острова. (Ответы на вопросы желающих переселиться на острова)". Уже в сентябре 1909 г. им была набрана и отправлена на Гавайи первая партия русских переселенцев (около 250 человек). В последующие месяцы эмиграция продолжалась, достигнув апогея в начале 1910 г. К середине этого года общее число переселенцев приближалось к 2 тысячам. В состав их входили обнищавшие крестьяне, выехавшие на Дальний Восток из центральных губерний России, безработные мастеровые, техники, железнодорожные служащие из района КВЖД, отставные солдаты.
Уже первые сообщения в русской печати, относящиеся к началу 1910 г., наряду с изложением фактической стороны содержали оценку этого процесса, анализ его социально-экономических причин. Так, статья в "Русских ведомостях", подписанная инициалами И.П., и перепечатанная затем рядом журналов ("Пермская земская неделя", "Хуторянин", "Уральское хозяйство"), была написана в оптимистическом духе; показательно, что автор сумел вообще не коснуться причин массовой эмиграции сибирских и дальневосточных крестьян, бодро сообщая лишь, что это "первые ласточки" и что "теперь на Дальнем Востоке, по-видимому, наступил момент правильного выселения русских на Гавайские острова[3]. Однако при перепечатке этой статьи в "Уральском хозяйстве" автор, скрывшийся за инициалами В.Ю. (возможно Владимир Юнг), изменил оптимистический конец и противопоставил России "свободные Гавайские острова, где никто не будет мешать" крестьянам "устроить свою личную семейную жизнь так, как они хотят; никто не будет вмешиваться в их религиозные убеждения". Автор задавал "тревожный вопрос": "неужели у нас нет земли для пахаря-земледельца и нет людей, которые бы помогли найти трудовое счастье русским крестьянам у себя дома, без переселения на чужбину"[4].
Более обстоятельный анализ причин эмиграции с Дальнего Востока содержался в статье А. Бабецкого "Печальное явление"[5]. Он отмечал парадоксальное явление: американцы, чтобы воспрепятствовать въезду китайцев и японцев, предлагают ввезти на Гавайи 50-60 тыс. русских переселенцев. Русское же правительство не стремится удержать свой "наиболее предприимчивый и работоспособный элемент и вместо этого поощряет въезд китайцев, японцев и корейцев на наши дальневосточные окраины. Пытаясь вскрыть причины этого процесса, А. Бабецкий в целом лояльно отнесся к переселенческой деятельности русского правительства и весь свой гнев обрушил на "просвещенные капиталистические классы", русских "торгово-промышленников" и предложил систему реформ, которые должны были бы, по его мнению, активизировать экономическое развитие Сибири и Дальнего Востока по капиталистическому пути.
Однако уже начиная с января 1910 г. в дальневосточных, а затем и в центральных газетах стали появляться письма с Гавайев самих переселенцев, сообщавшие о тяжелом положении, в котором они оказались. В этом отношении показательна статья В. Дарского, появившаяся в харьковской газете "Южный край"[6]. Автор, побывав на Дальнем Bocтоке, выступил с разоблачениями деятельности Харбинского "Восточного эмиграционного бюро" во главе с Перельструзом, занимавшегося вербовкой русских рабочих и крестьян на Гавайи и широко раскинувшего свои сети не только в Манчжурии и на Дальнем Востоке, но и Сибири. Его агенты начали проникать даже во внутренние губернии России. "Крестьяне, - по выражению В. Дарского, - идут буквально валом"[7], что и не удивительно: автор рисует трагедию тысяч русских переселенцев, безработных, бродящих по городам Дальнего Востока с протянутой рукой.
Предложения агентов эмиграционного бюро были очень заманчивы: переезд за счет американского правительства на Гавайские острова, возможность приобрести землю, зарплата при наемном труде 45 р. в месяц для мужчин и 35 р. женщин (при сдельной оплате - до 80 р.); переселенцам были обещаны бесплатные дома с отоплением, электрическим освещением, водопроводом, полдесятины огорода, бесплатное обучение английскому языку, школа, медицинское обслуживание, доставка на поездах к месту работы, длина рабочего дня с обедом и завтраком 10 ч., "притом харчи очень дешевые"[8], и т.д. Действительность же оказалась полной противоположностью посулам агентов. Уже упомянутые письма русских переселенцев, рассказ небольшой группы саратовских крестьян, вырвавшихся с Гавайев, записанный Дарским, позднейшие свидетельства дают возможность получить всестороннее представление о жизни на "свободных" Гавайских островах. Как оказалось, агент, получающий оплату за каждую "голову", сопровождает завербованные партии только по железной дороге в вагонах IV класса. На пароходе их "буквально, как баранов, загоняют в трюм"[9] и в таком положении везут до Гонолулу; кормят необыкновенно плохо: одним рисом, да сухим хлебом и ни на какие заявления в пути не обращают внимания[10].
Однако с настоящим рабством, а вернее с подлинным капитализмом, русские переселенцы столкнулись по прибытии на Гавайские острова. Прежде всего выяснилось, что набор осуществлялся не от лица американского правительства, как они предполагали, а от гавайских плантаторов, партии рабочих разъединяли, "чтобы не было какой-нибудь забастовки", "недовольства"[11], и расселяли по несколько семей на сахарных и кофейных плантациях, предоставляя во власть владельцев и надсмотрщиков. Вместо обещанных благоустроенных домов переселенцев разместили в старых дырявых палатках и бараках, не защищавших ни от дождей, ни от жары, вскоре начались повальные болезни, на работу каждое утро приходилось ходить пешком за 5-10 верст, за 5-минутное опоздание вычитали 1/4 рабочего дня. Условия труда были крайне тяжелыми: надсмотрщики "требовательны, грубы и нисколько не брезгуют прибегать к физической силе"[12]. Рабочий день длился дольше обещанного, зарплата же была в 2-3 раза меньше. Переселенцы писали: "оно оказывается, что здесь в магазинах в 2 раза дороже и все гниль. Мука, которой кормят лошадей, и она видать очень давняя... с семейством на этом жаловании да так дорого, хоть в трубу полезай"[13]. Зачастую вместо денег рабочие получали билеты, по которым могли брать товар только в лавке плантатора по ценам выше городских[14]. "Что хотят, то заставляют работать, что хотят, то 6eрут в магазине", - писали они[15]. Бесплатное обучение английскому языку, как и другие обещания, оказались "только на языке агентов"[16]. Положение осложнялось тем, что эмигранты не заключили никакого контракта с агентами, на Гавайских же островах не было ни русского консула, ни кого-либо представителя, к которому они могли бы обратиться за помощью.
По мере поступления сообщений о трагическом положении русских на Гавайях сибирская и дальневосточная печать начала кампанию, предостерегая новые партии от эмиграции, часто эти публикации сопровождались официальными обращениями местных русских властей и консулов. Выпускались также предостерегающие прокламации. Однако результат всей этой деятельности был прямо противоположный: как известно, в январе-феврале 1910 г. эмиграция на Гавайи особенно увеличилась. Причины этого парадоксального явления носили психологический и экономический характер. "Население отнеслось с большим недоверием и подозрительностью к предостережениям властей", воспринимая их как попытку удержать желающих эмигрировать в России[17]. "Это нарочно пишут, чтобы мы не ехали", - говорили переселенцы[18]. В то же время власти ничего не предпринимали для оказания реальной помощи безработным и обнищавшим крестьянам и рабочим, а Восточное эмиграционное бюро продолжало активно действовать; Перельструз опубликовал в харбинских газетах ряд писем русских переселенцев с Гавайев, опровергающих предостережения русских властей и прессы. (Как потом выяснилось, он вскрывал письма переселенцев, которые могли отправлять почту только через него)[19].
Надо сказать, что и после публикации разоблачающих фактов, официальная печать, власти упорно не хотели видеть причин массовой эмиграции, пытаясь свести все лишь к "легкомысленному" стремлению русских переселенцев к "более легкой и прибыльной работе"[20] и во всем винили "ловких" агентов-евреев, всячески разжигая антисемитские настроения[21]. Отповедь всем этим выступлениям можно найти на страницах демократической владивостокской газеты "Океанский вестник". Так, В. Северовский в большом очерке "Австралия и Гавайи" прямо говорил: "Перельструз во всей этой драме лишь эпизодическое лицо... Главное - в тех условиях, которые создают Перельструзов". Он смело называл подлинным виновником "Петербург шитых мундиров[22]. Об этом же писал учитель Б. Сумбатов: "Главным фактором, сыгравшим в руку "Перельструзам и К°" явилась не личная энергия последних, а единственно тяжелая действительность русской жизни, подкрепленная народной темнотой"[23]. "Эмигранты едут искать не счастья, а труда. Бегут от голода!"[24] - можно было прочитать на страницах многих прогрессивных газет.
Под воздействием прогрессивной печати русское правительство наконец вынуждено было в марте 1910 г. командировать на Гавайи чиновника Министерства иностранных дел, статского советника Керберга. Результатом его поездки явился поразительный по своему цинизму и лицемерию доклад, основные выводы которого были опубликованы на страницах официоза русского правительства "России"[25]. Так, с одной стороны, Керберг пытался доказать, что жалобы переселенцев на "чрезмерную трудность работы, жестокое обращение и совершенную недостаточность заработной платы несомненно неосновательны", а на получаемое ими "содержание при готовых даровых жилищах можно существовать безбедно", при этом он приводил в пример несколько тысяч испанских и португальских эмигрантов. С другой стороны, Керберг в обтекаемой форме вынужден был признать, что переселение русских на Гавайи является "нежелательным" прежде всего из-за неподходящего климата, а также "непривычных" условий труда, "низкого уровня заработка" и дороговизны, что не позволяет "большинству переселенцев рассчитывать на сбережения"[26]. Таким образом он невольно признавал обоснованность жалоб русских иммигрантов, оказавшихся в кабале у гавайских плантаторов.
Но не их нужды заботили Керберга, он спешил донести царскому правительству об организованной борьбе, на которую сумели и в этих условиях подняться русские рабочие и крестьяне, прошедшие школу первой русской революции. Еще в начале 1910 г. в русской печати проскользнули сообщения об основании 28 ноября 1909 г. "Гавайского союза русских рабочих"[27]. Керберг же сообщал о деятельности профессиональных агитаторов во главе с мастеровым Васильевым, которые, по его выражению, "частью из личных видов, частью стремясь при помощи русских добиться общего повышения зарплаты, побудили большинство наших подданных бросить работу", дальнейшие события в изложении Керберга выглядели так: уговоры местных властей и русского уполномоченного не смогли прекратить забастовку, а так как дальнейшее "упорствование" привело бы "к полному разорению" обманутых агитаторами людей "и к необходимости для местного правительства взять на себя их содержание", то власти, арестовав Васильева и "главнейших подстрекателей", приговорили их к тюремному заключению. "После чего брожение улеглось", - бодро заключал Керберг в своем докладе[28].
Цинизм доклада становится очевидным, если обратиться к освещению событий, сделанному участниками забастовки. "Двое наших, знающих немного английский язык, собрали нас воедино и предложили бороться против такого обмана и порядка забастовкой", - рассказывал один из них[29]. Корреспонденция другого участника, вероятно Ивана Корнеева, была напечатана сначала в русской газете, издающейся в Нью-Йорке, а затем, через неделю после публикации доклада Керберга, появилась в России[30]. В разгар забастовки 29 апреля 1910 г. были арестованы выборные Васильев и Белов. Власти в Гонолулу отказались дать какие-либо объяснения мирной демонстрации, в которой приняли участие большинство забастовщиков с семьями. Вместо этого по санкции властей, как сообщал русский корреспондент, "на улицах Гонолулу произошла отвратительная по своей жестокости зверская бойня. Улицы... оросились кровью русских эмигрантов, их жен и детей. На месте остались стоптанные лошадьми и окровавленные дети, которые, для приведения в чувство, обливались водой из насоса... Есть жестоко избитые с пробитыми головами"[31]. Несколько человек было арестовано. Следующая корреспонденция сообщала, что 2 мая был суд, приговоривший Васильева и Белова к 3-месячному тюремному заключению по обвинению в безработице. "Но ведь мы все русские здесь безработные и обманутые, выброшенные на произвол судьбы", - резонно замечал корреспондент[32]. Остальным же десяти арестованным, которым инкриминировалось нападение на полицию и руководство бунтом, грозило лишение свободы на 6 месяцев. В той же корреспонденции приводилась статья из газеты "Стар", издающейся в Гонолулу, полная русофобских выпадов и угроз. Вот при таком положении дел покидал Гавайи русский чиновник, уверяя, что "брожение улеглось", а "эмигранты в значительной степени сами виноваты в происшедших недоразумениях"[33].
Доклад Керберга нашел достойную оценку в русской прогрессивной печати[34]. "Был он радушно принят хозяевами, которые расписали ему все в лучшем виде. "Они, говорит, и в России бунтовали, и тут думают". ... С тем и уехал", - рассказывал о Керберге один из участников забастовки[35]. После его доклада официальная Россия надолго прекратила какие-либо действия для помощи русским переселенцам. Однако выступления в их защиту проводились среди русских эмигрантов в США, русские газеты собирали пожертвования, чтобы помочь соотечественникам вернуться на родину[36]. Часть из них осталась на Гавайях, часть "зайцами" добиралась до Америки, были попытки переселения в Австралию[37]. Эмиграционные же агентства на Дальнем Востоке продолжали успешно действовать и вербовать новых "белых рабов".
Почти год трагическая история русской колонии на Гавайях, в которой как в фокусе соединились разложение экономики России и алчность, беспринципность американского капитализма, бюрократизм, бездушие царских чиновников и рост политического самосознания рядовых рабочих и крестьян, не сходила со страниц русской прессы. Появились десятки статей и сообщений, в ее обсуждении живое участие приняли издания самых разных политических направлений. Она еще раз со всей очевидностью подтвердила главный вывод, который делала накануне грядущей революции прогрессивная русская печать: чтобы не уходили за океан тысячи честных тружеников, "надо добиваться хорошей жизни на родине"[38].
[*] Уточнение 2008 г.: Н.К Судзиловский-Руссель стал президентом сената территории Гавайи в 1901 г. Благодарю Алеся Симакова за это уточнение. - Е.Г.
[1] Иосько М.И. Николай Судзиловский-Руссель. - Минск, 1976, с.159-160.
[2] Уродков С.А. Русские переселенцы на Гавайских островах. - Вестн. ЛГУ. Сер. истории, языка, литературы, 1969, вып.2, № 8, с.151-154.
[3] Русские ведомости, 1910, 2 марта.
[4] Под теплое солнце (Русские крестьяне на Гавайских островах). -Уральское хозяйство, 1910, № 4, с.52.
[5] Бабецкий А. Печальное явление. - Землеустройство и землепользование, 1910, № 34-35, с.1-2.
[6] Дарский В. Эмиграционное крестьянское движение. - Южный край, 1910, 9 мая.
[7] Там же.
[8] Амурский край, 1910, 12 янв. См. также: Перельструз А.В. Гавайские острова. - Владивосток, б.г.; Попов И.И. Русские на Гавайских островах. - Русские домости, 1910, 2 июня.
[9] Южный край, 1910, 9 мая.
[10] Там же.
[11] Там же.
[12] Там же.
[13] Амурский край, 1910, 12 янв.
[14] Б.И.О. Письма с дороги. - Эхо, 1910, 14 нояб.
[15] Амурский край, 1910, 12 янв.
[16] Русские рабочие за океаном. - Хлибороб, 1910, № 24, с.31.
[17] Дальний Восток, 1910, 19 фев.
[18] Никольск-Уссурийский, 1910, 28 марта.
[19] Океанский вестник, 1910, 31 авг.
[20] См. напр.: Эмигрантские невзгоды и их причины. -Торгово-промышленная газета, 1910, 3 фев.
[21] Русская земля, 1910, 5 фев.; Новое время, 1910, 9 фев.
[22] Океанский вестник, 1910, 7 апр.
[23] Сумбатов Б. Могут ли перевестись гг. Перельструзы? - Океанский вестник, 1910, 25 июня.
[24] Океанский вестник, 1910, 25 фев.
[25] Русские переселенцы на Гавайских островах. - Россия, 1910, 20 июня.
[26] Там же.
[27] См. напр.: Амурский край, 1910, 13 фев.
[28] Россия, 1910, 20 июня.
[29] Эхо, 1910, 14 нояб.
[30] Русские на Гавайских островах. – Амурский лиман, 1910, 27 июня.
[31] Там же.
[32] Там же.
[33] Россия, 1910, 20 июня.
[34] См. напр.: Восточное Поморье, 1910, 31 окт.
[35] Эхо, 1910, 14 нояб.
[36] Русские ведомости, 1910, 2 июня.
[37] Океанский вестник, 1910, 31 авг., 4 нояб; Эхо, 1910, 14 нояб.
[38] Хлибороб, 1910, № 24, с.33.
Опубликовано в: Научная конференция по изучению Австралии и Океании, 17-ая. Тезисы докладов, Москва, Наука, 1986, с. 32-41.